Термин Модерн

Продолжателем Мане как певца новой реальности выступил А. Ту-луз-Лотрек, все творения которого были вызовом устоявшейся унасле­дованной морали – тогда еще это разрушение казалось не столь уж опас­ным. Первым оценил Тулуз-Лотрек выразительные возможности забы­той импрессионистами линии. Последовав за ранним Гогеном, Тулуз-Лотрек пришел не только к сочетанию контурного рисунка и цветово­го пятна, но и к противопоставлению линии и объема, их взаимопереда­че (которая так понравилась Валентину Серову). Одновременно с немец­кими символистами Тулуз-Лотрек привел человечество к новому искус­ству, в котором объектом обожествления стала буржуазная реальность К началу XX в. опыт импрессионизма и постимпрессионизма был осмыслен и принят обществом, т. к. концептуальность и личностная активность художников совпала с технологическим переворотам, с при­знанием могущества человеческой цивилизации. На этом фоне худож­ник осознавал себя творцом и преобразователем мира. Более того, сам мир предстал прежде всего как творение предшествующих поколений и исторических культурных эпох, а не как мертвая или живая природа. Например, мифологические существа осознаются вполне как творения фантазии, но их реальность от этого не страдает, как и реальность па­роходов и велосипедов. Правда, нимфы и богини кажутся теперь более безопасными (Л. Бакст, В. Серов), а кровь, пролитая Саломеей, пре­вращается в изящную графическую линию (на гравюре О. Бердсли). Вся история теперь кажется прекрасной игрой, а не тяже­лым неотвратимым напором событий. В русском модерне с удоволь­ствием воссоздают эпоху Петра (В. Серов, А. Бенуа), хотя чаще инте­рес вызывает более искусственная среда Людовиков (К. Сомов, Е. Лан­сере). В целом это направление оказывается продолжением традиций ро­коко. Как и рококо, модерну свойственно увлечение искусством Востока: Китая, Японии (например, “Павлинья комната” Дж. Уистлера, 1877 г.).

Преобладает стремление к искусственной изысканности, разруше­нию классического фасада (в архитектуре), эволюция классического орнамента; волюта — эмблема стиля барокко, как бы разогнутая под собственной тяжестью, развиваясь, превратилась в “удар бича” – опре­деляющую линию стиля “модерн” (изобретение бельгийского архитек­тора Виктора Орта). С особым удовольствием художники модерна под­черкивают искусственность своих создании: и Тулуз-Лотрек, и В.Се­ров сочетают мастерское объемное живописное изображение с неза­конченностью контурного рисунка (А. Тулуз-Лотрек. “Певица Иветт Гильбер”, 1894 г.; В. Серов. “Портрет Тамары Карсавиной”, 1909 г.; “Портрет Изабеллы Гринберг”, 1910 г.) или неожиданная объемность лица на плоскостной живописи в стиле Матисса (В. Серов. “Портрет Ивана Морозова”, 1910г.).

Ощущение могущества художественного гения помогает творцам модерна подняться до универсализма гениев Возрождения: организу­ются очаги новой культуры, часто при поддержке старообрядческого капитала, где создаются скульптура, майолика, архитектурные соору­жения: Ярославский вокзал, гостиница “Метрополь”, дом Рябушин-ского (Ф.О. Шехтель), где единым стилем охвачена вся обстановка до мелочей – от ограды до чернильницы и дверной ручки (усадьба Абрам­цево – с храмом, сказочными теремками и мастерскими; домик В. Вас­нецова и т. п.). Уважение к творцам предыдущих эпох, тонкое чутье их стиля помогают не только возродить иконопись, старые промыслы, но и продолжить эти традиции — возникает лаковая живопись Палеха, изо­бретена в Загорских мастерских матрешка.

Содружество композиторов, художников, певцов и мастеров балета выливается в организацию частной мамонтовской оперы, “Мира ис­кусства”, русских сезонов в Париже.

Интересно и разнообразно переосмысление различных историче­ских стилей в архитектуре модерна. Она получила распространение в ряде европейских городов — Вене, Брюсселе, Мюнхене, Москве, Бар­селоне и др.

Привычные готические формы в церкви Саграда Фамилия в Барсе­лоне, будто обросшие водорослями, или стекают, оплавленные солн­цем, или созревают, превращаясь в кукурузные початки. Но чаще в этом стиле строятся особняки и загородные виллы. Тому же А. Гауди в Бар­селоне удается построить стильные многоквартирные дома: Каса Бат-ло — похожий на тело дракона, Каса Мила — на коралловый грот. При­мечателен дом “из подводного царства” в Киеве (правда, бетонные фи­гуры морских чудовищ, облепившие здание, ныне порядком разруше­ны). В других городах черты стиля модерн превратились в навязчивые архитектурные клише фасадов. Та же судьба ожидала и модерн в це­лом: потянувшись за передовой технологией, он стал жертвой массо­вого производства, растворившись в быту, как разменная монета.

Текучие формы стиля модерн надолго прижились в скульптуре. Ар­хаическая массивность мифологических героинь А. Майоля станет непременной чертой городского монументализма.

Возрождение контурного рисунка неожиданно совпало с оптималь­ными условиями развития газетно-журнальной графики. Увлечение стилевой целостностью книги или журнала содействовало качествен­ному прогрессу издательского дела. Тот же билибинский контурный ри­сунок из детских книг начала века проник потом в отечественную муль­типликацию.