Тяньаньмэнь

Желание устранить политические и экономические ограничения, сопровождающие всю жизнь обычных людей в странах социализма, охватило в конце 1980-х гг. не только жителей Восточной Европы и СССР, но и население коммунистических государств Дальнего Востока. К сожалению, отмечают авторы «Стратегического обозрения», этот процесс привел к разным результатам на двух континентах. В Китае правящая геронтократия, столкнувшись с угрозой потери собственной власти, прибегла к помощи военной силы, чтобы ее удержать и не допустить нежелательных для себя политических изменений. В Северной Корее режим Ким Ир Сена еще более изолировался от внешнего мира. На удивление быстро перешла к многопартийной системе Монголия, сделав реальностью провозглашенные советской перестройкой цели. Во Вьетнаме коммунистическое руководство, не затронув основ своего политического господства, сумело внедрить многие элементы рыночной экономики и запустило процесс привлечения иностранных инвестиций.

Западные эксперты, анализируя причины трагедии 1989 г. в Китае, считают, что ее истоки крылись в противоречии, заложенном чрезвычайно консервативной политической моделью и быстрыми социальными изменениями, вызванными в свою очередь к жизни ускоряющейся модернизацией огромной страны. Это противоречие отразилось в паническом нежелании престарелой верхушки КПК расставаться с властью. Однако внимание мировой общественности было привлечено к Пекину в мае 1989 г. во время визита советского лидера в Китай. Международный резонанс этого визита был сравним с тем, что получил визит Р.Никсона в 1972 г. М.Горбачев провел в Китае три дня с 15 по 18 мая, посетил студенческий лагерь на площади Тяньаньмэнь в центре Пекина, а также встречался с Ден Сяопином. В конце их встречи отец китайских реформ сделал свое историческое предостережение М.Горбачеву об «опасности слишком быстрых перемен» в политике до реализации экономических реформ. Как показали дальнейшие события, китайское руководство было твердо в своем стремлении не допустить «преждевременных» политических реформ.

Студенческие демонстрации вышли на улицы Пекина после известия о смерти бывшего генсека КПК Ху Яобана 15 апреля 1989 г., имевшего репутацию либерального политика и изгнанного со своего поста в январе 1987 г. Статья в партийном официозе «Женьминь Жибао» от 26 апреля, которая отражала стремление правящей верхушки избежать обострения ситуации и была написана в неуклюжей форме, вызвала бурю негодования среди оппозиционно настроенной студенческой молодежи. Массовые демонстрации охватили все крупные города Китая. 13 мая студенты объявили голодовку на площади Тяньаньмэнь, и вскоре здесь стихийно возник импровизированный лагерь. Авторы «Обозрения» считают, что если бы в КПК существовало бы более сплоченное, но в то же время более осторожное руководство, трагедии можно было бы избежать. Создавшаяся ситуация отражала не только и не столько кризис в китайском обществе, а сколько кризис в партийном руководстве, у которого не было на тот момент ясной программы продолжения реформ.

Общество было нервировано бушевавшей инфляцией (40%), рос разрыв в доходах между различными слоями населения. Рабочие, занятые в поступательно развивающихся отраслях нуждались в стабильном и предсказуемом правительстве. В свою очередь рабочие, занятые на поддерживаемых дотациями правительства предприятиях, были недовольны существующей системой. Факты коррупции, неизбежные при переходе от плановой экономики к рыночной, всем бросались в глаза. Крестьянство, составлявшее 70% населения страны и ставшее на ноги за годы реформ, страдало от всевластия местных властей и непредсказуемости «социалистического рынка». Наиболее остро были обнажены проблемы в городах Китая, страдающих от перенаселенности, безработицы и безысходности для большого количества выброшенных реформами из своих социальных ниш людей.

Студенты с первых дней конфронтации выдвинули политические и в то же время нереалистичные лозунги: отстранение от власти имевшего репутацию консерватора премьера Госсовета Ли Пена и даже фактического лидера государства Дэн Сяопина. Ядром движения были студенты, побывавшие на Западе. И хотя внимание к студенческому движению в Китае было приковано со всего мира, наибольшую симпатию и солидарность они получили из Советского Союза и стран Восточной Европы, с удивлением отмечают авторы. С некоторой оговоркой даже можно говорить о вдохновляющем примере СССР, который получили китайские студенты, разговаривая на площади с М.Горбачевым. Однако ситуация обострялась. Власти ввели военное положение, ясно дав понять бунтующим студентам, что в дело может быть пущена армия. В этих условиях имевший репутацию умеренного политика генсек Чжао Цзыян, который выступил на политбюро против введения военного положения, обратился к студентам со слезливым посланием, где извинялся в своей неспособности удержать политбюро от решительных мер. Это было признанием раскола в руководстве КПК и концом политической карьеры генсека.

В течение двух недель военные части концентрировались вокруг мятежной площади, и неизбежная в таких случаях трагедия разыгралась в ночь с 3 на 4 июня. Неясно, что именно послужило толчком к кровопролитию, но и студенты, и солдаты были настроены крайне враждебно. В результате открытия огня и последовавшего штурма площади частями НОАК погибли сотни человек. По первоначальным данным жертв было около 6000 чел., но более поздний анализ Международной амнистии называет цифру 1300 чел. Самое ужасное было то, что эта бойня транслировалась по телевизионным каналам всего мира. За одну ночь, пишут авторы, Китай лишился репутации «хороших коммунистов». А после крушения через несколько месяцев коммунизма в Восточной Европе Китай стал выглядеть архаичным реликтом ушедшего мира.

Главная цель тех, кто отдал приказ открыть огонь, была достигнута, и порядок на улицах городов был достигнут. Но это стоило Китаю огромных финансовых и экономических потерь, не говоря о политической репутации. Западные компании замораживали свой бизнес в КНР, прекратился туризм, эвакуировался персонал иностранных кампаний. Внутри страны от режима отвернулись студенчество, профессура и все интеллектуалы. В партии начались чистки всех сторонников Чжао Цзыяна и либерального курса, но которые миновали армию. Генсеком стал Цзян Цземинь, жестко руководивший до того партийной организацией в Шанхае, но недопустивший у себя кровопролития. В политбюро были также введены один «умеренный» и один «консервативный» члены. В партии, по-видимому, возникли дискуссии о пределах использования армии в кризисных ситуациях. Руководство НОАК продемонстрировало свою верность существующему режиму и готовность поддерживать законность и порядок не только на улицах Пекина, но в столице Тибета – Лхасе, открыв 5 марта огонь по сторонникам независимости провинции от Китая и убив 50 человек. Однако ряд политических деятелей, в частности президент КНР Ян Шанкунь, сам бывший генерал, высказали опасения по поводу такого использования армии и угрозе ее профессионализму. Военное руководство НОАК требовало от партии ускорить модернизацию вооруженных сил и избавить армию от дорогостоящих пропагандистских кампаний и от опеки института политических комиссаров.

Возвращаясь к международному эффекту Тяньаньмэня, авторы делают вывод, что студентов подтолкнули сыграть в рискованную игру с властями два фактора: визит Горбачева, который выглядел как либерализация собственных коммунистов, и присутствие средств массовой информации, что вроде бы выглядело как гарантия неприменения крайних средств со стороны правительства. Крайне негативной была реакция на события на площади Тяньаньмэнь в Гонконге, который должен был в 1997 г. вернуться под юрисдикцию материкового Китая. Несмотря на протесты Пекина, Лондон предпринял массовую выдачу британских паспортов жителям этой колонии. В глазах западной общественности Китай подтвердил наиболее худшие стереотипы, господствовавшие в отношении коммунизма. Но наиболее долгосрочные последствия имела акция китайского руководства, считают авторы, для Советского Союза и государств Восточной Европы. Руководители коммунистических стран в Европе на китайском примере должны были убедиться, что скоро им придется делать выбор: применять силу для того, чтобы сохранить свою лидирующую роль, или же отказаться от нее. Для советского руководства не было ничего важнее, чем сохранить реформы, и тактика Тяньаньмэня продемонстрировала, что ради этого можно пойти на жертвы. В свою очередь, лидеры восточноевропейских государств, раздумывая в октябре-ноябре 1989 г. о сохранении власти, убедились, что у них нет выбора кроме перехода к системе политического плюрализма за исключением применения силы, как это было сделано в Китае. Таким образом, делается вывод в «Стратегическом обозрении», «китайский урок» сыграл свою роль в переходе Восточной Европы к демократии. С другой стороны, китайские коммунисты должны были извлечь урок из судьбы Чаушеску.