СССР: стратегический тупик
В это время Советский Союз, как отмечали обозреватели «Стратегического обозрения», все более сталкивался с «нерешаемыми проблемами»: решение НАТО от 12 декабря 1979 г. о модернизации ядерных сил на европейском театре поставило Варшавский Пакт перед необходимостью увеличить военные расходы; однако помимо СССР на этот шаг пошла только ГДР, увеличившая свои расходы на оборону на 8,7%. Остальные участники альянса демонстрировали крайне мало энтузиазма в поддержке Советского Союза в его противостоянии с Западом; еще более ухудшились отношения между СССР и Румынией.
Однако стратегическое положение США также осложнилось. 1979-й год стал годом бурных революционных событий в Никарагуа и других странах Центральной Америки, частично спонсируемых и поддерживаемых Кубой и СССР. С 1980 г. Ф.Кастро стал занимать еще более просоветскую позицию; советская военная бригада на Кубе, а также эскадрилья штурмовиков МиГ-23, эскадрилья авиации среднего радиуса действия и две подводные лодки, переданные Кубе Советским Союзом, резко усилили способность Кубы непосредственно угрожать безопасности Соединенных Штатов. Кубинские военные советники действовали в Никарагуа, Гайане, на Ямайке и ряде других мелких островах Карибского моря, принадлежащих к англоязычному сообществу, а также в Африке. Американская администрация встала перед необходимостью организовать «сопротивление радикальным движениям», как заключили обозреватели в Лондоне. Однако эту миссию пришлось исполнять уже новой администрации во главе с непримиримым борцом против «империи зла» президентом Р.Рейганом.
С 1980 г. Советский Союз все более начинал ощущать тяжесть проблем, вызванных постоянным ростом военных расходов. Такая практика привела к тому, что стало ясно: непрекращающееся наращивание военной мощи не помогает решить ни экономических проблем внутри страны и социалистического блока, ни политических — во внешней политике. Этот вывод эксперты «Стратегического обозрения» подкрепили событиями в Польше. Характерно, что Запад видел, прежде всего, их причиной экономические проблемы, а Советский Союз — политические. Однако и на Западе и в Москве ясно понимали, что польские события угрожают всей системе, контролируемой СССР в Восточной Европе и, вероятно, в Прибалтике. Кроме того, кризис в Польше создавал угрозу системе европейской безопасности. Авторы «Обозрения» подчеркивали, что действия Советского Союза вытекали из ясного понимания этих реальностей, и вся советская политика строилась на избежании прямого военного вмешательства в Польше. В фактическом замораживании разрядки авторы винят прежде всего Америку, к которой с начала 1980-х гг. стала переходить стратегическая инициатива по ослаблению своего противника. Основной целью Москвы стала политика «спасения империи», время перестало играть на Советский Союз, как это было в 1960-первой половине 1970-х гг. Резко упало влияние Москвы на своих союзников и сателлитов — Румынию, Сирию, Ирак, а также в Движении неприсоединения.
Символом перехода США в контрнаступление стала победа Р.Рейгана на выборах в 1980 г. над политически ослабленной в результате захвата заложников в Тегеране картеровской администрацией. Аналитики из «Стратегического обозрения» писали в это время, что будущая политика США порождала больше вопросов, чем ответов. Главным вопросом была неясность: что выберут Соединенные Штаты — американский унилатерализм или западный коллективизм?[1]. Как показали последующие события, Вашингтон сделал ставку на свою ведущую роль в защите стратегических интересов западного мира. К моменту прихода к власти администрации Р.Рейгана перед США стояли две задачи: уменьшить степень поражаемости своих наземных МБР и обеспечить эффективное вмешательство США с помощью т.н. обычных сил в отдаленных регионах. Первая задача вытекала из реальности стратегического баланса между двумя супердержавами, вторая — из уроков иранской революции и появления угрозы со стороны Ирана транспортным коммуникациям Запада в Персидском Заливе. Их решение превратилось в приоритет новой республиканской администрации в Белом Доме.
Символом новой роли Америки в мире в глазах политиков, общественности и аналитиков были силы быстрого развертывания. Вашингтон поставил целью довести их численность до 200 000 чел. Для их оперативного снабжения в Индийском Океане были размещены семь крупнотоннажных судов, а для постоянного снабжения планировалось использовать склады и базы в Омане, Кении, Сомали и Египте, а также арендовать у Великобритании остров Диего-Гарсия.
В центре экономических, технологических и стратегических дебатов в США по проблеме военного противостояния с СССР в начале 1980-х гг. оказалась предложенная военными концепция «военного контрпотенциала» (ВКП — counter-milirary balance). Данная концепция базировалась на формуле, включавшей в себя количество пусковых шахт, мощность ядерных боеголовок и способность ПВО к своевременному оповещению в случае удара со стороны МБР противника, а также к выживанию средств ответного удара и военно-промышленных объектов. Она выразилась в формуле: ВКП= У в степени х : РВО в квадрате, где У — это мощность в мегатоннах, х — коэффициент 0,666 для зарядов мощностью в 0,2 мегатонны и выше, и 0,4 для меньших мощностей; РВО — радиус вероятной ошибки (circular error probable). Американские эксперты при определении советского потенциала наиболее сложной считали задачу определить РВО советских ракетоносителей. Тем не менее, при всех допущениях подсчет показывал, что к концу 1980-го г. США обладали в три раза большим совокупным ВКП, чем СССР. Но при этом оговаривалось, что в целом советская военная промышленность более защищена, чем американская. Здравомыслящие американские эксперты обращали внимание на тот факт, что Советскому Союзу, для того, чтобы уничтожить 1064 пусковые шахты в США требовалось бы 2000 точно направленных боеголовок, запущенных в две, или даже три волны, чтобы компенсировать потери от ответного удара по своим шахтам и по уже выпущенным МБР со стороны мощной американской системы противоракетной атаки[2].
Однако администрации Картера удалось убедить Конгрессе США и в общественное мнение в особой «ранимости» стратегического потенциала США и начать размещение 200 межбаллистических ракет типа МХ с шахтно-горизонтальным базированием, что, по мнению специалистов, делало их практически неуязвимыми во время советской ракетной атаки. Все это требовало колоссальных затрат: по официальным оценкам — 56 млрд. долл., по неофициальным — до 100 млрд. долл. Кроме того, размещение ракет МХ провоцировало создание аналогичных систем противодействия с советской стороны (модификации СС-18 и СС-19) и в свою очередь — введение новых контр-систем у США (Минитмен и т.д.). Таким образом, еще при Дж.Картере был заложен фундамент под новый виток гонки вооружений, который был раскручен уже при президентстве Р.Рейгана. В ее основе лежали американские амбиции любой ценой обеспечить неуязвимость Америки и параноидальный страх перед возможной советской ядерной контратакой.
Большое значение для США имела поддержка союзников. Вашингтон опасался прежде всего ослабления европейского фронта, где развернулось в начале 1980-х мощное антивоенное движение. Правительство консерваторов в лице «железной леди» М.Тетчер пообещало в марте 1981 г. всестороннюю поддержку новой администрации Р.Рейгана в ее усилиях по наращиванию военной конфронтации на стратегическом уровне с Советским Союзом. Кроме того, Вашингтон придавал большое значение французскому военному присутствию в Индийском океане. Военные базы Франции в Джибути и в других частях Африки и в регионе Индийского океана позволяли быстро осуществлять операции по военному вмешательству в тех или иных точках, где существовала угроза интересам Запада. Британский флот в рамках поддержки американских усилий к 1983 г. взял на себя постоянное патрулирование Персидского залива. Оперативную поддержку странам НАТО в этом регионе оказывали также австралийские ВМС.
[1] Strategic Survey: 1980-1981. — London: The International Institute for Strategic Studies,1981, р. 4.
[2] Strategic Survey: 1980-1981. — London: The International Institute for Strategic Studies,1981, рр.13-15.