К чему стремится Китай в регионе?

По мнению российского исследователя А.Казанцева, «китайский проект» для Центральной Азии, в той мере, в какой он связан с исторической традицией, имеет очень серьезные ограничения. Страх перед демографическим, экономическим, военным и политическим давлением Китая глубоко впитался в национальную психологию его соседей. Однако этот проект несет и очень серьезные перспективы. Только через Китай возможно «подключение» к полюсу глобального экономического роста, формирующемуся в АТР. КНР также демонстрирует чрезвычайно эффективную модель экономических реформ в сочетании с сохранением авторитарных пост-коммунистических порядков. Исследователь вполне справедливо отмечает, что правительство КНР было склонно рассматривать отношения с Россией и странами Центральной Азии как единое целое, не пытаясь играть на противоречиях между бывшими союзными республиками и Москвой. Это, в свою очередь, стало фактором, обусловившим стратегическое сближение России и Китая в дальнейшем.

С середины 1990-х гг. стали наблюдаться новые тенденции в политике Китая в Центральной Азии. Появились элементы перехода от стабилизационной политики к интеграционной (как это имело место и в случае с ЕС, правда, на пять лет позднее). «Шанхайская пятерка» (затем ШОС) постепенно стала использоваться как основной инструмент многостороннего китайско-российско-центральноазиатского сотрудничества. Это позволяло «застраховаться» от возможных рисков, связанных с развитием исключительно двусторонних отношений в данном регионе. Важным фактором в формулировке центральноазиатской стратегии КНР в новом тысячелетии стало постепенное превращение Китая в сверхдержаву, геополитически соперничающую с США в АТР, Центральной Евразии, Персидском заливе, Африке, Латинской Америке. Китайское влияние и китайский бизнес начинают проявляться всюду, даже в местах, где ни о каком традиционном китайском влиянии никогда не слышали. В этом плане расположенная рядом Центральная Азия уже воспринимается Китаем как своеобразный «стратегический тыл».

Основная мысль относительно китайской политики в регионе высказана автором таким образом, что можно констатировать наличие определенного параллелизма в центральноазиатских политиках Китая и ЕС. В обоих случаях имели место очень большая осторожность и ориентация на других политических игроков (Россию и США), которые способствовали «сглаживанию» различных дилемм собственной политики. Кроме того, в обоих случаях имел место постепенный и неуклонный рост экономического влияния, сопровождающийся постепенной конкретизацией политики и расширением сфер сотрудничества. В какой-то момент от простого стремления стабилизировать регион, для того чтобы обеспечить эффективное взаимодействие, на достигнутой экономической основе происходит переход к созданию интеграционных институтов. При этом активно используются различные институциональные структуры многостороннего сотрудничества. Однако осторожность в подходе к политическим дилеммам не дает возможности полностью нейтрализовать их наличие, а лишь минимизирует негативные последствия. Важнейшей дилеммой китайской политики в регионе стало отношение к другим крупным игрокам, прежде всего к России и США.

Как и для ЕС, задачи китайской политики в Центральной Азии оказываются иерархически соподчинены задачам отношений с Россией. В связи с этим, китайское сотрудничество с РФ на глобальном стратегическом уровне основывается на том, что Китай признает российское политическое лидерство в Центральной Азии. Одновременно в рамках российско-китайского сотрудничества, например – внутри ШОС происходит (из-за простой разницы экономических потенциалов) постепенное «перетекание» влияния внутри региона от России к Китаю (это видно на примере осторожного разрушения российской энерго-транспортной монополии, чего не смог сделать ЕС). Россия, таким образом, дает Китаю канал роста его влияния под прикрытием сотрудничества с РФ. Правда, Россия, в свою очередь, использует этот канал для того, чтобы контролировать рост китайского влияния в регионе и направлять его по нужному ей руслу.

Окончательный вывод автора с точки зрения геополитики выглядит так: собственно китайской традиционной дилеммой является вопрос о том, какое направление развития и геополитического тяготения считать ключевым: просторы Евразии (западное направление) или моря, омывающие восточную часть Китая. Политика развития «окраин» свидетельствует о том, что и здесь

Пекин пытается найти какую-то эффективную «среднюю линию».^[1]

[1] Казанцев А.А. «Большая игра» с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия. – Москва: Наследие Евразии, 2008. – С. 223-231.