Газпром как геополитическое оружие
Главная особенность внешней политики постсоветской России, особенно при В.Путине, состояла в том, что Москва использовала экономику (точнее – энергетическое сотрудничество) как мощный инструмент по достижению внешнеполитических целей. Это касалось как отношений России с Западом, так и с азиатскими странами (КНР и Япония). Но в еще большей степени «энергетическая стратегия» России показала себя в отношениях со странами СНГ. Центральная Азия как источник транзитных энергоресурсов занимала подчиненное положение для европейского направления геостратегии России. Однако, в 2000-е годы благодаря активности «Газпрома» в регионе и наступательной стратегии Москвы в сфере энергетического сотрудничества Центральная Азия превращается в отдельный объект энергетической, экономической и геополитической экспансии РФ.
В ходе реализации российской стратегии роль агентов в решении геополитических планов были призваны сыграть крупные нефте- и газодобывающие компании, подконтрольные государству или очень тесно связанные с ним. События 2005 г. вокруг строительства Северо-Европейского газопровода и отношений с Украиной показали, что газовая политика и собственно «Газпром» превратились в один из главных инструментов внешнеполитической стратегии России. С начала нового тысячелетия ситуация стала изменяться для России в лучшую сторону. Резкое повышение мировых цен на углеводороды и первые позитивные результаты структурных реформ в российской экономике начали приносить свои плоды. Это позволило не только приступить к решению внутренних социально-экономических проблем, но и снова вспомнить о роли России как великой державы.
ОАО «Газпром» – крупнейшая газовая компания в мире, являющаяся монополистом в добыче и транспортировке российского газа. В течение последних нескольких лет кремлевская администрация сумела значительно усилить свой контроль над «Газпромом», в свою очередь, позволив газовому концерну вернуть себе часть профильных активов и усилить финансовые возможности, необходимые для решения намеченных стратегических задач. В рамках стратегии В.Путина «Газпром» в последние годы заметно повысил активность на внешних рынках, неуклонно расширяя географию своего присутствия на планете.
Главное, чего удалось добиться «Газпрому» в первой половине 2000-х гг. – это стать единственным оператором всех газовых потоков из стран Центральной Азии. Как считали российские стратеги, на фоне усиления зависимости прикаспийских государств от иностранного капитала, в первую очередь американского, и в условиях крайней ограниченности финансовых ресурсов России для защиты своих интересов на Каспии было необходимо действовать одновременно по трем направлениям:
1) добиваться приоритетного использования уже действующей российской экспортной инфраструктуры; 2) продвигать в регион российские нефтяные и газовые компании, содействовать обеспечению их максимального участия в соответствующих проектах; 3) по возможности блокировать невыгодные для России проекты, используя в том числе неурегулированность вопроса о правовом статусе Каспия. По мнению Москвы, милитаризацию могло бы сдержать включение в Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря, обсуждаемую сейчас прикаспийскими государствами, принципа недопустимости присутствия вооруженных сил третьих стран.
Таким образом, пока США занимались каспийской нефтью и Ираком, а ЕС – расширением, Россия завершала строительство «либеральной империи»[1] в отдельно взятой отрасли СНГ – газовой промышленности. Для полной комплектации такой империи Москве было необходимо, чтобы «Газпром» решил ряд «промежуточных» задач: получил в концессию (сроком на 30 лет) украинскую газотранспортную систему, создал (на российских условиях) на базе «Белтрансгаза» российско-белорусское СП и подписал с Казахстаном 25-летнее соглашение о стратегическом сотрудничестве в газовой сфере. Россия фактически стремилась довести до конца монополизацию газовых секторов республик Центральной Азии, а затем от «газового халифата» перейдет к строительству «газового СССР», плотно взявшись за Украину и Беларусь.
В ходе российско-украинского газового кризиса 2005-06 гг. «Газпром» обеспечил достижение своей главной цели: обеспечение поставок газа на западноевропейский рынок и контроль над финансовыми потоками (в т.ч. за счет туркменского газа). Это было основной причиной компромисса с украинской стороной. Уже в апреле 2006 г. аналогичные методы стали применяться в отношении Беларуси.
Иначе выглядели действия «Газпрома» при поддержке Кремля в Центральной Азии, которая является потенциальной ресурсной базой энергетической стратегии Москвы.[2] В последние годы Центральная Азия – стала объектом пристального внимания крупнейших российских нефтегазовых компаний, которые в разном формате и с разной степенью успеха начали развивать сотрудничество с республиками региона.**
В апреле – мае 2003 года Россия подписала ряд стратегических долгосрочных соглашений в области энергетики с Туркменистаном, Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Все четыре заключенные сделки были рассчитаны на 25 лет и предусматривали решение широкого спектра проблем; это экспорт газа, совместная разработка нефтегазовых месторождений, прокладка трубопроводов, модернизация устаревшего оборудования в республиках региона.
Среди основных задач топливно-энергетической экспансии России на первом месте стояло создание единого водного и топливно-энергетического комплекса в Центральной Азии (под российским управлением). Одним из возможных вариантов решения проблемы является включение в создаваемый водно-энергетический консорциум Таджикистана, где в настоящее время осуществляется строительство Рогунской ГЭС, самой мощной в регионе. «Газпром» примет участие в реконструкции и строительстве магистральных газопроводов, компрессорных станций и других объектов инфраструктуры газового комплекса Киргизии. Вполне возможно, что главным направлением деятельности «Газпрома» в Киргизии будет транзит газа через территорию республики в другие страны (КНР). Больший интерес у России вызывала разработка урановых месторождений.[3]
Цель России была очевидна и заключалась в том, чтобы укрепить свои позиции главного партнера Туркменистана в энергетическом секторе и тем самым сохранить контроль над экспортом туркменского газа. В идеале Россия хотела бы контролировать туркменский газ для того, чтобы иметь гарантии на осуществление масштабных инвестиций. Фактически, на сегодня Туркменистан является негласным протекторатом России. Схема российско-туркменских отношений строится на том, что Россия через посредничество «Газпрома» начинает осуществлять управление туркменскими газовыми активами.
Самым ярким примером стратегии России являлись действия «Газпрома» в регионе, который пытается установить контроль за потоками газа между Узбекистаном и Киргизией, между ними и внешними рынками. При этом Узбекистану выгоднее продавать ранее предназначавшийся Киргизии газ «Газпрому». В то же время детали подписанного с Киргизией соглашения не разглашаются. Однако очевидно, что интересы российского газового гиганта в Киргизии не связаны с газодобычей. Транзит газа через территорию республики в другие страны как направление станет главным, так как эта республика непосредственно граничит с Китаем. Известно, что «Газпром» и КНР уже в течение нескольких лет прорабатывают возможности поставки российского газа в Китай. Одним из основных вопросов на этих переговорах является маршрут экспорта российского газа. Как один из вариантов он может пройти по территории Киргизии. В этом плане становится понятным, почему «Газпром» намерен кардинально модернизировать газотранспортную инфраструктуру Киргизии.
В российских стратегических кругах неоднозначно расценивали расширение энергетического сотрудничества между РК и КНР. По мнению российских экспертов, появление нового игрока – Казахстана вносило определенную интригу в сюжет. Однако такое развитие событий они советуют не расценивать как негативное. Российские эксперты считали, что готовность Пекина финансировать прокладку трубы из Казахстана было стремлением продемонстрировать наличие альтернативы и один из ответов на неторопливость российских властей относительно выбора маршрута магистрали. Богатый сырьевыми ресурсами Казахстан, взявший курс на максимально возможное привлечение инвесторов и считающийся одним из основных партнеров России на постсоветском пространстве, оставался для российских компаний наиболее привлекательной республикой ЦА.
Российские аналитики отмечали, что «в отрыве» от соседних стран – Туркменистана и Казахстана капиталовложения в газовую отрасль Узбекистана могут оказаться неэффективными, по причине удаленности республики от рынков сбыта. Тем не менее, Россия наращивала экономическое сотрудничество с Узбекистаном. российская компания заключила в ЦА первый контракт, предусматривающий добычу исключительно газа. В среднесрочной перспективе это позволит «Газпрому» перейти от перепродажи газа к его производству, то есть начать новый этап бизнеса в регионе и к тому же восстановить прежнюю цепочку геологических, промысловых и транспортных активов бывшего СССР, что даст возможность данной структуре усилить свой экспортный потенциал и укрепить экономические отношения с центральноазиатскими партнерами. Подписанное в конце 2002 г. соглашение о сотрудничестве с Узбекистаном в сфере добычи и транспортировки газа предусматривало три основных направления сотрудничества.
Российские гиганты нефтегазового рынка получили доступ к новым азиатским месторождениям, благодаря чему Россия в лице своих компаний стала на тот момент ведущим инвестиционным партнером Узбекской Республики в газовой отрасли и в экономике вообще. Активная позиция крупнейших российских нефтегазовых компаний позволила им занять доминирующее положение в ТЭК Узбекистана, чего раньше не удавалось ни одному иностранному инвестору. В отличие от Казахстана, где российским фирмам приходится серьезнейшим образом конкурировать с крупнейшими компаниями мира, в Узбекистане сложилась иная ситуация. Скоординированные действия российских компаний, контроль над транспортными коммуникациями (связка «добыча – транспортировка» в лице «Газпрома» и «ЛУКойла») позволяла Москве выстраивать более эффективные геополитические отношения с Ташкентом.
В отношении Киргизии Россия также проявляла активность в нефтегазовой области. Речь идет о соглашении между правительством Киргизии и компанией «Газпром» о разведке и освоении месторождений газа сроком на 25 лет. В начале 2004 г. Узбекистан настоял на заключении нового газового контракта с Киргизией. Его условия были более жесткими и менее выгодными для Киргизии. Данный контракт был крайне невыгоден Киргизии, учитывая ее значительный внешний долг и дефицит госбюджета.
В отсутствие альтернативных вариантов Киргизия была вынуждена соглашаться практически на любые условия Узбекистана. Такая ситуация подталкивала киргизское руководство к поиску альтернативных источников газоснабжения. Так, в мае 2003 г. было подписано Соглашение о сотрудничестве в газовой отрасли между российской компанией «Газпром» и правительством Киргизии сроком на 25 лет. Поставки газа обеспечиваются с использованием уже имеющихся магистральных газопроводов. По-видимому, «Газпром» планирует поставлять в Киргизию часть газа, закупаемого компанией в Узбекистане или Туркмении.
По этому же соглашению «Газпром» примет участие в реконструкции и строительстве магистральных газопроводов, компрессорных станций и других объектов инфраструктуры газового комплекса Киргизии. Кроме этого, соглашение предполагает совместную эксплуатацию имеющихся газопроводов с перспективой транзита газа через территорию Киргизии в другие страны. «Газпром» собирается также инвестировать в геологоразведочные работы в республике. В Киргизии «Газпром» планировал принять участие в приватизации газораспределительных сетей этой страны. Соглашение предполагает также совместную эксплуатацию имеющихся газопроводов с перспективой транзита газа через территорию Киргизии в другие страны. Появление «Газпрома» в качестве поставщика газа в Киргизию в определенной мере уравнивало положение Узбекистана и Киргизии на переговорах о делимитации государственной границы между государствами. Более того, позиция Узбекистана на них стала более уязвимой. Подписание соглашения между «Газпромом» и Киргизией в ближайшей перспективе приводило к потере Ташкентом рычага давления на Бишкек по вопросу урегулирования территориальных споров.
Активная позиция России в ходе революции и свержения А.Акаева в 2005 г., в частности, во внутрикиргизском урегулировании, была обусловлена не только ее желанием стабилизировать ситуацию и не допустить эскалации конфликта, но и стремлением защитить свои политические, экономические и энергетические интересы в Центральной Азии, а также сохранить свое главенствующее влияние в этом регионе в русле стратегии использования «Газпрома».
Схожая ситуация сложилась в отношениях «Газпрома» с Таджикистаном. На территории этой страны по договору 2003 г. «Газпром» вел разведку и освоение месторождений и оказывает местным компаниям содействие в строительстве, реконструкции и эксплуатации газопроводов и других объектов инфраструктуры газового комплекса республики. В Таджикистане Россия в 2004 г. продемонстрировала новый подход, который в прошлом году в пробном варианте был опробован в Киргизии: военные базы в обмен на инвестиции.
Российско-туркменские отношения внешне выглядели стабильными, несмотря на ряд кризисных моментов в их недавней истории. Самым крупным кризисом были события 2003 г., связанные с отменой российско-туркменского гражданства.[4] Российские компании начали экспансию в морской сектор республики, когда большинство западных гигантов и средних фирм сочли нынешний инвестиционный климат в Туркменистане неблагополучным. Наряду с политическим фактором, основная проблема разведки и разработки этого сектора – дефицит и весьма значительная изношенность в имеющейся нефтяной инфраструктуре.
В результате 10 апреля 2003 года в Москве президенты В. Путин и С.Ниязов подписали два документа: соглашение о поставках туркменского газа в Россию на 25 лет и протокол об отмене двойного гражданства. Туркменистан является крупнейшим производителем природного газа в Центральной Азии и надеется в период до 2020 г. привлечь в свой нефтегазовый сектор внешние инвестиции на сумму до 25-26 млрд. долларов. Этот фактор активно использовался Ашхабадом во внешней политике, в частности в отношениях с Россией и другими странами СНГ. В течение этого срока Россия могла бы закупать туркменский газ по фиксированной цене. Основные противоречия складывались вокруг цены за газ, форм оплаты и условий транспортировки. В отношении последних Туркмении уже удалось навязать «Газпрому» достаточно жесткие условия договора.
В результате газового кризиса в конце 2004-начале 2005 гг. Туркмения, как и Россия, оказалась в выигрыше. «Газпром» при этом не только отстоял свой экономический интерес, но и весомо дал понять Ашхабаду, в чьих руках самые крупные козыри. Более того, на данном этапе принципиальный отказ России транспортировать и закупать туркменский газ мог бы иметь весьма серьезные последствия для экономики Туркмении и, соответственно, для правящего там режима. Туркменская сторона поддерживала маршрут газопровода из Туркмении по восточному побережью Каспия через Казахстан в Россию. Цель России заключалась в том, чтобы укрепить свои позиции главного партнера Туркменистана в энергетическом секторе и тем самым сохранить контроль над экспортом туркменского газа.
Таким образом, активность российских компаний в Туркменистане сводилась к закупкам «Газпромом» крупных объемов голубого топлива.
К тому же эта фирма сумела отсечь других серьезных потребителей туркменского газа на некоторое время, и надолго «отодвинуть» такие амбициозные проекты, как строительство трубопровода в Афганистан и Пакистан или прокладку трансиранского газопровода, с выходом в Турцию и Европу.
Ситуация осложнилась в начале апреля 2006 г. во время визита С.Ниязова в Китай, где было достигнуто соглашение о строительстве газопровода из Туркменистана в КНР, минуя Казахстан. Этот демарш
Туркменбаши выглядел как авантюрная попытка шантажа – прежде всего России, т.к. реальных обоснований этот проект не имел: у Туркмении не хватало газа для заполнения этого трубопровода даже для пакистанского и индийского рынков. Кроме того, по-прежнему сохраняли свое значение факторы военно-политических и геополитических рисков, связанных с Афганистаном.
В целом Россия в середине 2000-х гг. продолжала последовательно и целенаправленно двигаться в избранном направлении, проводя свою энергетическую политику с опорой на сырьевой сектор. На саммите АТЭС в Бангкоке в 2006 г. В. Путин позиционировал Россию как основного гаранта энергетической безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона. С учетом ее доминирования в снабжении энергоресурсами европейских государств и наметившихся контактов в этой сфере с США, подобная заявка на лидерство в АТР означает стремление расширить «окно возможностей», появившееся в результате усиления беспокойства импортеров нефти по поводу стабильности поставок из традиционных – Ближний Восток и Африка – источников.
Но развивая свою энергетическую стратегию, Россия сталкивалась с объективными трудностями, среди которых главная – ограниченность мощности российских магистральных трубопроводов. Как считали, российские стратеги, роль стран СНГ на мировом рынке нефти быстро росла, и при благоприятном сценарии к 2010 году ведущие нефтедобывающие республики Содружества смогли бы обеспечить 25-27% потребности этого рынка. К тому времени нефтяной блок на базе СНГ мог бы собрать вокруг себя союзников из числа независимых экспортеров и наряду с ОПЕК и МЭА ОЭСР стать одним из трех регуляторов мирового рынка нефти. Однако для этого Москве предстояло согласовать разнонаправленные интересы бывших союзных республик и сформировать единую энергетическую политику создаваемого энергетического альянса. К тому же была необходима реконструкция существующей в рамках СНГ инфраструктуры, прежде всего транспортной. Целью же России в Центральной Азии являлось создание единого энергетического консорциума под ее руководством.
Таким образом, в Москве пришли к выводу, что у России появилась уникальная возможность восстановить свое геополитическое влияние в ЦА. Войдя в ОЦАС, Россия признала легитимность центральноазиатской интеграции. Далее, Россия добилась слияния ОЦАС и ЕврАзЭС, фактически поставив под свой контроль интеграционные (в т.ч. энергетические) процессы в регионе. Фактически, это была попытка найти ответ на расширение китайской экономической экспансии в регион тем, что Россия также стремится расширять свое торгово-экономическое сотрудничество с его государствами.
Относительно роли «Газпрома» следует отметить два момента. Вопервых, компания все больше развивалась по модели классической ТНК со всеми вытекающими последствиями для его активности на зарубежных рынках. Во-вторых, в политике концерна угадывалась доктрина «либеральной империи» А.Чубайса, в духе которой и действовал «Газпром». Во время правления В.Путина компания стала одним из важнейших инструментов глобальной геоэкономической стратегии России. Казахстан при этом оставался наиболее значимым партнером России в системе ее геополитических и геостратегических приоритетов в Центрально-Азиатском регионе.
[1] Выражение «либеральная империя» принадлежит российскому политику А.Чубайсу, под которым он подразумевал добровольно объединение вокруг РФ ряда постсоветских республик, но под эгидой Москвы.
[2] См.: Карайянни М. Энергетика – становой хребет политики России в Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2003. № 4. С. 102-108. ** См.: Томберг И. Энергетическая политика стран Центральной Азии и Кавказа // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2003. № 4. С. 80-91; Сапрыкин В. Российский «Газпром» в странах Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2004. № 5. С. 93-107; Хренков Н. Кремль, «Газпром» и Средняя Азия // Азия и Африка (Москва). 2005. № 6. С. 12-18.
[3] См.: Рашидов Б. Россия в Центральной Азии: переход к позитивной внешней политике // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2005. № 2. С. 128-137.
[4] Вплоть до конца 2003 г. Россия неоднократно выражала свою озабоченность в связи с дискриминацией этнических русских в Туркменистане. В апреле 2003 г. Ниязов внезапно решил ликвидировать институт двойного гражданства, предложив примерно 100 тысячам этнических русских в Туркменистане либо отказаться от российского гражданства, либо покинуть страну. С. Ниязов, находясь под давлением Москвы, использовал для достижения своих целей газовый фактор.