Политика Россия и арабский мир
В 1990-е гг. Россия сохраняла т.н. остаточное влияние на Ближнем Востоке. Она еще располагала относительно сильным влиянием на палестинских лидеров. Постоянно шли контакты между ними и российской стороной, их поддерживали и Арафат и нынешний лидер М.Аббас (Абу Мазен). В этом отношении Израиль был очень заинтересован в российском влиянии на руководство создаваемого под патронажем США палестинского государства.
В начале 2000-х гг. произошли подвижки в отношениях России с Сирией. Осложнение военно-политической обстановки вокруг Сирии после войны в Ираке, пробуксовка мирного ближневосточного процесса и усиление давления в связи с событиями в Ливане заставили сирийское руководство принять диктат Запада. При этом Москва фактически поддержала международное давление на Дамаск. Особую значимость для России имел тот факт, что сирийский порт Тартус являлся единственным в Средиземном море пунктом базирования ВМФ РФ на безвалютной основе.
В целом, Россия давно отказалась от прежней политики советских времен безоговорочной поддержки палестинцев. Однако, жесткие односторонние действия США и солидарность с европейскими державами заставляли Москву время от времени демонстрировать показную солидарность с арабскими странами. На политику России в регионе большое влияние оказывал тот факт, что исламский радикализм и терроризм на территории РФ и СНГ активно поддерживался из арабских источников.
В 2003 г. Франция, Германия и Россия упорно сопротивлялись военной операции против Ирака. Глобальные центры силы – ЕС, Россия и Китай – внимательно следили за реализацией американской стратегии США на Ближнем Востоке. В Париже, Берлине, Москве и Пекине прекрасно отдавали отчет, что этот регион является необходимым элементом для установления Соединенными Штатами своей глобальной гегемонии.
Российско-саудовские отношения нельзя назвать легкими по всем параметрам. Фактически, с конца 1970-х гг. Эр-Рияд вел необъявленную войну против СССР. После распада СССР Саудовская Аравия продолжала поддерживать исламистов на постсоветском пространстве и на территории самой РФ, прежде всего в Чечне. Федеральная служба безопасности РФ считает международную исламскую организацию «Аль-Харамейн», базирующуюся в Саудовской Аравии, ключевой структурой, негласно финансирующей наемников и экстремистов в Чечне. С 1997 года эта структура оказывала особенно активную финансовую помощь дагестанским ваххабитам, ставившим задачу свергнуть в республике существующий конституционный строй и создать на территории Чечни и Дагестана «великое исламское государство» с одновременным выходом из состава России.
Финансирование исламских экстремистов осуществлялось через широкую сеть различных фондов, имеющих преимущественно саудовское и арабское происхождение. В 1999-2000 годах в месяц эти фонды зарабатывали до 40 миллионов долларов. Часть тут же разворовывалась, до Чечни обычно доходило от 2 до 6 миллионов долл. ежемесячно.Эмиссары организации «Аль-Харамейн» осуществляли сбор разведданных в Чечне, помогали сепаратистам вести не только боевые действия, но и информационную войну с Россией.
После взрывов домов в Москве летом 1999 г. В.Путин, тогда премьерминистр РФ, практически открытым текстом обвинил «внешние силы», под которым подразумевались арабские государства во главе с Саудовской Аравией, в поддержке экстремистов, террористов и сепаратистов на Кавказе. В этот момент отношения между Эр-Риядом и Москвой находились в крайне плохом состоянии. Но события 11 сентября и охлаждение саудовско-американских отношений стремительно повернули ситуацию на сто восемьдесят градусов. За поворотом внешней политики Эр-Рияда скрывались далеко идущие соображения и причины стратегического характера.
Политические риски и сомнения в устойчивости американской экономики заставили богатые арабские страны искать новые возможности для инвестиций. Наиболее привлекательным партнером для них показалась Россия. Инвесторы из арабских стран проявили неожиданный интерес к России. Ключевую роль для развития российско-арабского экономического сотрудничества сыграл состоявшийся в сентябре 2003 г. визит в Москву фактического правителя страны, саудовского наследного принца Абдаллы.
Этот визит отразил качественно новую ситуацию: в Саудовской Аравии сложилось понимание того, что Россия может стать потенциальным объектом для инвестиций. Но еще в 2002 г. Москву неофициально посещал принц Турки аль-Фейсал, шеф службы общей разведки Саудовской Аравии, от которого российская сторона впервые услышала предложение о многомиллиардных инвестициях в обмен на политическую поддержку в Совете Безопаности ООН в случае необходимости «блокировать американскую агрессию». По-видимому, эти визиты были следствием «панических» настроений, охвативших саудитские правящие круги с лета 2002 г., когда стало известно о намерениях США нанести удар по Ираку, и когда произошла утечка доклада РЭНД о планах по оккупации Саудовской Аравии американскими войсками.
После второй войны в Ираке Эр-Рияд стал понимать, что США могут заменить Саудовскую Аравию на пост-саддамовский Багдад в качестве агента своего влияния, источника нефтяных ресурсов и страны для дислокации американских стратегических баз. Принц Абдалла и президент В.Путин подписали соглашение о сотрудничестве в нефтегазовой сфере и реализации совместных нефтехимических проектов. Сенсационной частью соглашения стало предложение саудовской стороны инвестировать в Россию 200 млрд. долл. Более того, российские компании допускались (в качестве субподрядчиков) в саудовский нефтегазовый сектор.
В свою очередь российская сторона считала, что может дать арабским инвесторам то, чего они не смогут получить в других странах – возможность расширить сферу инвестиций. Так, одними из наиболее привлекательных отраслей для арабских инвесторов являются смежные с нефтедобычей отрасли – производство нефтяного оборудования, насосов, труб, сепараторов. Причем арабы не только намерены инвестировать в производство, но и готовы потом закупать продукцию. Ряд отраслей промышленного производства в арабских странах (тяжелая и горнодобывающая отрасли, объекты инфраструктуры, металлургия) уже был привязан к российским стандартам в силу использования еще советского оборудования, технологии и запасных частей. Речь также могла идти как об участии российских компаний в нефтяных проектах в Саудовской Аравии, так и об участии арабских компаний в проектах на территории РФ. Российские и арабские компании могли взаимодействовать в совместных проектах в третьих странах.
Наибольшим спросом в арабском регионе последнее десятилетие пользовалась российская бронетанковая техника: ОАЭ стали одним из первых покупателей новых российских боевых машин пехоты БМП-3: на вооружении армии эмиратов находятся 652 такие машины. После иракской агрессии Кувейт в 1994 году закупил в России 126 БМП-3, 46 БМП-2, а также 27 реактивных систем залпового огня «Смерч», противотанковые управляемые ракеты «Фагот» и «Бастион». Стали пользоваться спросом в регионе и российские системы ПВО: в 2000 году ОАЭ заключили с тульским КБ приборостроения контракт стоимостью 734 млн. долл. на разработку и поставку в страну 50 зенитных ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-С1».
В случае если Россия воспользовалась бы этим историческим шансом, в ближневосточном регионе возникла бы качественно новая ситуация. Переориентация с США (стремящихся максимально сузить внешнеполитическое поле России) на развитие стратегического партнерства с Саудовской Аравией и другими арабскими нефтяными монархиями могла бы вызвать уже в краткосрочной перспективе далеко идущие последствия. Как считали в Кремле, использование российского права вето в СБ ООН и других доступных мер противодействия американскому диктату могло бы предотвратить «пристегивание» Вашингтоном все новых и новых государств региона (Иран, Йемен, Сирия, Ливия) к «оси зла».
Приобретение Саудовской Аравией своеобразного геополитического «щита» в лице России могло бы вызвать своего рода «эффект домино»: другие нефтяные монархии Персидского залива – Кувейт, Катар, Бахрейн, ОАЭ, Оман), опираясь на Саудовскую Аравию (а через нее – на Россию), смогли бы выступить в защиту своего суверенитета. Первым наиболее чувствительным ударом по глобалистским замыслам США могло бы стать, например, поддержанное Россией коллективное требование арабских государств Персидского залива о безоговорочном скорейшем выводе американских войск с их территории. В этом случае даже американская оккупация Ирака не позволила бы США установить свой единоличный контроль над нефтяным рынком. Кроме того, из-под удара оказался бы выведен Иран (следующая наиболее вероятная цель США в регионе после Ирака), что также способствовало бы укреплению его отношений с Россией.
По некоторым данным, российский лидер консультировался с американской стороной относительно неожиданно начавшегося российско-саудовского сближения, которое затрагивало как минимум по трем параметрам стратегические интересы США: 1) отток денег из американской экономики; 2) ослабление контроля США над мировым нефтяным рынком; 3) рост технологического и военного ресурса Саудовской Аравии, население и правящая элита которой враждебно относится к США.
Реальной платой за сближение, которую потребовала Россия, являлся отказ от арабской поддержки чеченских боевиков. Следует иметь ввиду, что приведенные выше геополитические и внешнеполитические калькуляции российских стратегов не принимали в расчет глубину зависимости Саудовской Аравии и других монархий региона от США и серьезность их намерений избавиться от американского присутствия. Но процесс эрозии традиционного саудовско-американского стратегического альянса был налицо.
С 2007 г. политика РФ в регионе стала испытывать влияние доминирующей тенденции последнего времени – ухудшение отношений с Западом. Поэтому неожиданно резкое выступление В.Путина в Мюнхене в феврале 2007 г. получило продолжение во время его визита в страны Ближнего Востока. Выступление российского президента на 43-й Мюнхенской конференции по безопасности и его интервью каналу «Аль-Джазира» были многими расценены в арабском мире как начало новой «холодной войны» между Россией и США.Путин посетил страны с монархическими режимами – Саудовскую Аравию, Катар и Иорданию. Повестка дня турне Владимира Путина включала такие сложные проблемы как палестино-израильский конфликт, положение в Ираке и ядерные амбиции Ирана. Встал также вопрос о создании газового картеля по образцу ОПЕК.
Саудовские предприниматели хотели бы снижения таможенных пошлин на свои товары, создание совместной зоны свободной торговли, льготные условия для инвесторов, создание совместного российского-саудовского банка в помощь инвесторам. Со своей стороны Путин посоветовал им открывать дочерние банки в России и предложил, прежде чем создать зону свободной торговли, участвовать в российских экономических зонах, прежде всего в портовых. В числе других целей визита, возможно, было и прощупывание российской стороной саудовского рынка вооружений. Но главной целью была попытка согласовать с Саудовской Аравией стратегию поведения на нефтяном рынке, направленную на недопущение снижения мировых цен на нефть, а также изучение позиции стран Персидского залива на предмет создания так называемой «газовой ОПЕК».
В Катаре поездка позволила окончательно урегулировать наметившийся кризис в отношениях России с этой ключевой и богатейшей в арабском мире страной. Этот кризис был связан с громким инцидентом, произошедшим весной 2004 года, когда в Катаре был убит один из лидеров чеченского сепаратизма. В Катаре прозвучало сообщение Путина о том, что он всячески приветствует идею международного газового картеля. ранее Москва категорически отвергала сведения о том, что Россия готовит некий международный картельный сговор производителей газа, мечтая получить экономический рычаг для политического давления на Европу. С таким предложением уже выступал осенью 2006 г. иранский аятолла Али Хаменеи, но тогда российский МИД решительно отверг эту идею.
На деле перспективы такого газового картеля были неясны: специфика рынков здесь совсем другая, контракты обычно долгосрочные, и возможность контролировать поставки отличается от практики ОПЕК. К тому же Россия, Иран и Катар выступали друг перед другом скорее как конкуренты, особенно на европейском рынке. Основная идея газовой ОПЕК сводится к монополизации рынка природного газа с последующим диктатом условий потребителям со стороны поставщиков. Однако существенные различия в политических позициях потенциальных участников нового картеля не оставляли надежд на его скорое создание. Симптоматично, что, не дожидаясь результатов катарского саммита, Россия предприняла попытку начать строительство альтернативного газового альянса на постсоветском пространстве.[1]
[1] См.: Евтушенков В. После затишья: Россия и арабский мир на новом этапе // Россия в глобальной политике (Москва). 2005. № 3. Т. 3. С. 140-152; Белокреницкий В. Исламский мир и Россия // Азия и Африка сегодня (Москва). 2007. № 5. С. 33-34; Белокреницкий В. Я. и др. Россия, исламский мир и глобальные процессы // Восток – Оriens (Москва). 2007. № 3. С. 148-160; Люкманов А. Энергетический плацдарм
России на Арабском Востоке // Международная жизнь (Москва). 2006. № 7. С. 6070; Сатановский Е. Россия и последствия ускоренной модернизации Ближнего и Среднего Востока // Международная жизнь (Москва). 2006. № 6. С. 76-86.