Интервью с профессором Сергеем Мироновым
- Сергей Павлович, кто они — ваши основные пациенты?
- Спортсмены… Артисты балета… Цирковые артисты… Раз
ные люди с разными судьбами и разными травмами. За годы су
ществования нашей клиники мы лечили Майю Плисецкую и
Валерия Харламова, Владимира Васильева и Ольгу Корбут… У
нас перебывали едва ли не все составы сборных Союза по хок
кею, футболу, гимнастике, известные киноартисты. Спорт и ис
кусство рядом не только потому, что это всегда взлет духа, твор
чество, импровизация. Но и потому, что это — огромные физи
ческие нагрузки и, увы, травмы. - Ваши пациенты, наверное, и к больничному обслуживанию
предъявляют особые требования? Но что-то я не заметил здесь
этакого ненавязчивого «кремлевского» сервиса. - Нет для этого материальной базы. Палаты, в основном, на
4—5 человек, операционная наша ремонтируется, так что прихо
дится пользоваться чужими, еда… Какая сегодня в больнице мо
жет быть еда! Сами, наверное, оценили. - Оценил. И не только еду. Вот попросил у сестры кусочек
лейкопластыря, а она руками разводит: нет в помине… - И с бинтами туго, и с ватой, не говоря уже о лекарствах.
Да в Москве еще куда ни шло. - И все-таки ваша клиника давно считается престижной.
Говорят, что сюда можно было попасть только по блату… - Скорее, она была специализированной, рассчитанной на
людей с характерными травмами. Теперь к нам может попасть
любой пациент. Условие, к сожалению, только одно: за лечение
необходимо платить. - А вы бы хотели стать владельцем частной клиники?
- Хотел бы.
- И не боитесь, что вас обзовут воротилой, эксплуататором
наемного труда, человеком, зарабатывающим деньги на несчасть
ях ближнего своего? - Я боюсь, несмотря на свои 44 года, не дожить до этого. Да
и потом отечественная система, блестяще оперируя подобными
штампами в отношении к медицине Запада, довела нашего чело
века, особенно человека заболевшего, до такого состояния, что
он сегодня боится ходить к врачу, а тем паче оказаться в больни
це. Да и не по карману ему сегодня становится это удовольствие. - Ваше положение, в том числе и материальное, вас не уни
жает ? - Что значит не унижает? Я, например, широкий человек,
мой дом всегда открыт для знакомых и друзей. Но вы же знае
те, в наше время даже не очень большое застолье обходится в
сумасшедшие деньги. Или вот есть у меня один недостаток: не
могу ездить на работу городским транспортом, потому что все
гда хочется приехать в клинику, особенно когда предстоит опе
рация, в непомятом состоянии. А бензин нынче… Словом, в ма
териальном плане мне далеко до того, чтобы соответствовать,
скажем, положению «дореволюционного» профессора.
И дело тут не только в личных вкусах и привязанностях. Вот, например, в Испании с 25 по 29 мая будет проводиться первый всемирный конгресс по спортивной травматологии. Казалось бы, кому как не нам — представителям клиники, накопившей за годы своего существования уникальный опыт, в нем участвовать. Мы подготовились, нам прислали приглашения. Но если лететь туда с моим ассистентом, то на двоих эта поездка обойдется примерно в 4 тысячи долларов. Где их взять? А ведь этот конгресс собирает все лучшие силы мира, появляется возможность получить уникальную информацию, обрести новые связи, завязать новые контакты. Одна надежда на спонсоров. Дай Бог, найдутся.
- Выходит, народная мудрость права: лучше быть богатым и
здоровым, чем бедным и больным? - Да уж, сегодня лучше не болеть. Собственно то, что про
исходит в медицине, отражает общие процессы. Скажем, если в
клиниках Москвы всегда был огромный приток иногородних
больных, то сейчас он резко сократился. Чтобы приехать в сто
лицу лечиться, надо ведь располагать немалыми средствами:
платить за дорогу, проживание, питание, лечение. Сейчас мно
гие детские больницы вынуждены сокращать число коек чуть ли
не вдвое. И мы теперь должны думать не только о том, как
помочь человеку профессионально, но и как облегчить ему
непосильное финансовое бремя. Скажем, если вести речь о травматологии, то теоретически перелом любой сложности можно ведь лечить на дому. А мы вынуждены практически после каждой операции держать больного в клинике — его просто некуда выписать, нет амбулаторных реабилитационных баз. Для их создания нужны помещения, деньги… Замкнутый круг.
- Для решения всех этих наболевших вопросов вам нужен,
наверное, не столько талант врача, сколько администратора. Он
у вас есть? - Многому научился у мамы. Ей приходилось и лечить, и
клинику на себе тащить, а это — сотни проблем.
— Сергей Павлович, простите за банальный вопрос. А вы
счастливы ?
- Наверное. Есть любимая работа, умные коллеги, друзья,
семья, сын растет… - Сколько ему?
- Почти семь.
- Вы бы хотели, чтобы он пошел по вашим стопам? Ведь у
вас, можно сказать, развивается семейное дело — Зоя Сергеевна,
ваша мама, руководила клиникой, теперь вы… - Вообще-то я за семейственность. Раньше это почему-то
порицалось, но теперь, думается, в этом никто не должен
видеть ничего зазорного. Если подрастают дети, и не вырастают
дебилами, почему бы им не передавать то дело, которому отда
вали свои силы и энергию их предки. А силы, ей-же Богу, ухо
дят немалые. - А вам не хотелось в один прекрасный день плюнуть на эту
муторную жизнь и уехать, скажем, за границу? Неужели у вас не
было подобных предложений — с вашим-то талантом и квалифи
кацией ? - …Конечно, были. В принципе, я далек от громких слов о
патриотизме, но уезжать не хочу. Держат здесь родные могилы, в том числе и могила отца, имя матери, наше дело. Да и потом сами же говорите: сын растет…